Шишина Майна Васильевна

Мои воспоминания о военном детстве.  Шишина Майна Васильевна, 1932 г.р.

Родилась я в г. Прохладный КБ ССР, Северный Кавказ. Война застала нашу семью из 4-х человек в ауле Алтуд, туда был направлен папа работать после окончания Сельхозин-ститута в г. Нальчике. Прожили мы там всего 2 года, и наступил 1941 год, началась война. Немец быстро двигался к Северному Кавказу, ему нужна была Бакинская нефть. К нам они вошли летом.

Июнь месяц, жара. Взрослое население, в основном мужчины, организовали обозы, забрали, что могли. Многое уничтожили, спрятали, закопали в землю. Под лозунгом «Ничего не оставлять врагу!» обозы ушли, а мы, дети и наши мамы остались встречать врага. Неприятно было нам, было жутко. И вот утром в июне месяце нашу тишину нарушили резкие звуки мотоциклов.

Отряд мотоциклистов ворвался к нам в аул без единого выстрела. Да и стрелять было некому: все взрослое население ушло в горы. А мы, старики, дети и мамы сидели по домам и тряслись. А отряд занял большой колхозный сад. Расположились как победители: купаются, поют, веселятся, готовят пищу (настреляли кур, поросят отобрали, ягнят, молоко отобрали). Гуляют, пьют, на гармошке губной играет каждый третий. Мы ребятишки подглядываем, впервые услышали звуки губной гармошки.

Затем повалила тяжелая техника: машины грузовые большущие и танки. Открыто нас не трогали, не вешали, не расстреливали мирное население, но люди пропадали. Наших соседей утром мы нашли мертвыми, их маму и двоих детей вырезали, но говорили, что это местные жители. Их отец был секретарем Райкома, и на него было сердито местное население (он не давал разворовывать колхозное добро). Вот на семье отыгрались. Мы были так напуганы. Нам дал сосед лошадь с подводой, собрали, что поместилось, корову привязали и вернулись мы в свой Прохладный.

Наш город находился на приграничье. И вот через наши головы летели снаряды дально-бойных орудий, самолеты устраивали бои, а мы все дни сидели в бомбоубежищах в жару 30-35 градусов. На речку не могли сбегать. Война шла и ночью. Пролетит наш истребитель, сбросит листовки: «Мирное население! Уходите в ночь в поле на колхозные станы. Будем бомбить немцев». И вот мы собираем пожитки, что сможем унести и до утра в поле. А утром возвращаемся к жизни: у кого и дома уже нет, у кого-то скотина погибла, а мы живы, слава богу. И вот наш дом-хату тоже задело. Пришли, а четвертого угла нет, бомба попала в него. Мы все были очень дружные и едой делились и одеждой и горем, если теряли сыновей, братьев, отцов. Все соседи нам стали помогать, и к осени мы жили уже в своем домике.

Папа был в партизанах. Хорошо никто не знал в Прохладном, а то я бы не писала свои воспоминания. Питались очень скудно. До Нового года еще что-то было, а вот до марта все шло: и жмых, и отруби, и сухая лебеда. Если корова доится, то это великое счастье: по стакану молока. Картофель у нас плохо растет, его мы не ели вдоволь, только на суп. Сахара не было, повидло варили из свеклы, без сахара, конечно. Хлеба не ели вдоволь, только паеч-ку на три доли и еще на весь день. Всегда мечтала съесть хлеба вдоволь. В марте пошла зелень, корешки, мы в поле паслись. Дети в войну и после войны работали очень много. Мамы в поля, а весь дом – на мне и от школы в колхозе прополка, полив. Колоски собирали все лето. Недоедали, не играли, работали, учились и еще раз работали.

Но после Нового года у нас Великая радость – побежал немец! Опять мотоциклы мчались по улице, но в обратную сторону. Моя крестная вышла за калитку и радовалась, что отступают немцы. Один из них из автомата полоснул по ней. Мы ее затащили за ворота с ее сыном, сообщили соседям через плетень и ее похоронили прямо во дворе, нельзя было высунуться за ворота, злые они были. Вот в 10 лет я уже видела смерть, умирала она у ме-ня на коленях. Отступая, немцы взрывали все основные объекты: школу, вокзал, почту, больницу, да и жилых домов немало. И все же мы стали свободны, и стали у нас все отстраивать. Создали Братскую могилу.

Мы, школьники, собирали останки бойцов в поле на подходе к Прохладному. Наши ждали немцев со стороны Ставрополя, но наши предатели провели немцев со стороны гор, и наши ребятишки даже выстрелов не сделали. Их всех положи-ли, вот они пролежали в окопах с июня по январь. Мы все складывали в гробы, и взрослые увозили их в Братскую могилу. Сразу посадили нас за парту в частные свободные дома по два класса в одну комнату. Не было книг, тетрадей, карандашей. Было холодно, голодно, но мы учились, не пропустив ни один год. За полгода мы прошли годовую программу. Тетради делали сами из оберточ-ной бумаги, чернила – из бузины, когда она спелая, черная долго варили и писали, а вот для контрольных работ нам раздали брошюры и мы писали между строчек. Но все- таки жизнь быстро менялась, отстроили школу, вокзал, банк, почту и все с таким энтузиазмом. С едой налаживалось, хлеб стали есть чаще и больше, а вскоре и карточки отменили – это был праздник и радость.

Мы дети везде участвовали: на стройках собира-ли кирпичи, в колхозе помогали полоть, поливать, собирать хлопок, вязать носки для солдат и варежки. Я помню свой стишок тех лет: «Бабушке Варварушке я связала варежки. Думала, подумала, а дарить раздумала. Отошлю на фронт бойцу, вдруг достанется отцу. Будет рад и он, и я, и Варварушка моя». Помогали мы взрослым по весне и рвы откапывать, туда свозили немцы неугодных им людей и расстреливали их там втихую. Боялись видно, все-таки недалеко наши войска стояли, и партизаны им не давали покоя. Там мы нашли нашего соседа и учительницу. Всех похоронили в Братской могиле.

Учебу бросали в марте и - в поле. Мамы на своих коровах пашут, сеют, а мы готовили поля, очищая от сорняков, все вручную. Начинался учебный год с ноября, когда все убе-рем. И жизнь налаживалась. Уже мы не голодали, уже нам и ситец выделили на платья и пособие за отца стали платить. Он ушел в действующую армию и не вернулся, погиб в Польше в 1945 г. при форсировании реки Висла. И вот я дитя 10 лет видела смерть, врагов, голод, разруху, потерю отца, но осталась жить. Даже не верится, что на мне не очень все отразилось, осталась нормальным человеком, матерью, бабушкой и прабабушкой. Даже не верится, что это было, и мы все выдержали и выжили. Слава нашей доблестной Советской армии, сумевшей победить в этой страшной войне. Пусть всегда будет мир и везде тихо и мирно.