Военное детство Овчинниковой Зинаиды Григорьевны

Муниципальное бюджетное общеобразовательное учреждение
Средняя общеобразовательная школа д. Три Ключа
муниципального района Шаранский район Республики Башкортостан

Военное детство и трудовые подвиги
Овчинниковой Зинаиды Григорьевны

Автор: Матвеев Богдан
обучающийся 7 класса
МБОУ «СОШ д. Три Ключа»

Учитель:
учитель начальных классов
Акбулатова Эльвира Алексеевна

Март, 2017 год

Мы узнали, что в нашей деревне Юность проживает 89-летняя бабушка Николаева Зинаида Григорьевна и решили с ней побеседовать. Вопросы взяли из анкеты-опросника для лиц, работавших в тылу в период с 22 июня 1941 года по 9 мая 1945 года.

Расспросив Зинаиду Григорьевну, мы узнали, что родилась она 10 сентября 1927 года и в 1941-м году ей было 14 лет. Значит, по возрасту она тогда относилась к категории «дети войны». Вот что рассказала нам Зинаида Григорьевна о себе: «Девичья моя фамилия – Овчинникова. Родом я из деревни Имчаг Шаранского района . Моя семья состояла из отца Григория Ивановича, матери – Ефросиньи Анисимовны, меня и моих сестёр Любы и Руфы.

С 1923 года молодая семья Овчинниковых жила в родительском доме вместе с родителями мужа. Через 5 лет Григорий выкупил дом в деревне, и они переселились туда. Завели домашнее хозяйство: лошадь, корову, овец, коз, свиней, кур. Когда в тридцатые годы вступали в колхоз имени М. Горького, то отец увёл лошадь со двора вместе со сбруей.
Несмотря на то, Григорий Иванович окончил всего 1 класс, он был умным и ответственным человеком, работал лесником, заведующим свинофермой, кладовщиком, председателем сельсовета.

Деревня Имчаг была большая, около 90 дворов с тремя улицами. Национальный состав – чуваши и русские. Семьи были многодетными. На 10 дворов приходилось примерно 69 детей разных возрастов.

В деревне была начальная школа, которая располагалась в домах раскулаченных двоюродных братьев моего отца – Овчинниковых Ивана и Тимофея. Детей было много, и мы учились в две смены. Выходили всей школой на Первомайские демонстрации и на 7 ноября. Ходили вместе с взрослыми с красными флагами и песнями. Помню всех своих учителей, которые учили меня в первых-четвёртых классах.

Ощущения надвигающейся войны не было. Взрослые с нами не говорили о политике, да и сами они мало что знали о событиях в мире, так как грамотных было мало в деревне. А новостей узнавать было неоткуда, так как радио ни у кого не было.

На момент начала войны рабочих рук в колхозе было много и нас специально на работу не звали. Мы ходили просто помогать родителям. Им записывали 1 трудодень, нам – 0,5. Работали мы в поле, на фермах».

Далее она продолжала: «1941-й был голодный год. Мой отец уехал на лошади менять вещи на зерно. А когда вернулся, сказал нам, что началась война. Деревня притихла. На полях и на фермах по-прежнему шла работа. Во время отдыха взрослые собирали группами, мужчины курили, и о чём-то вполголоса говорили. Женщины вытирали слёзы уголками платков, вздыхали: «Как жить без кормильцев, как растить детей?»

Уже на следующий день то в одном доме, то в другом слышен был плач женщин, детей. Если около домов стояли люди, то мы, дети, знали, что-то кто-то сегодня уйдёт на войну. Всем мужчинам призывного возраста был дан приказ собрать вещмешок и быть наготове.

5 сентября 1941 года мой отец со своими братьями были в поле – сеяли озимую рожь. Время обеда ещё не наступило, а мой отец и его брат пришли с поля. Мы сразу догадались, в чём дело. Мама заплакала, вслед за ней и я. Наскоро перекусив, папа взял вещмешок и вышел на улицу. Уходило в этот день 4 человека. Из некоторых домов на войну уходили и отец, и старшие сыновья. Папа нас успокаивал «Да что вы плачете? Мы же ненадолго».

Отец писал с фронта. Письма были короткие, писал во время передышки. Спрашивал, как дома, как хозяйство, как растут девочки, как идут дела в колхозе. У отца был красивый, разборчивый почерк. Письма читала и отвечала ему я. Мама была неграмотная, а я до войны закончила 4 класса.

В 5-й класс я пошла в сентябре 1941-го в деревню Васильевка, находящуюся в 8-ми километрах от нас. Со мной ходили Яковлевы Зоя (1926 г.р.) и Мария (1927 г.р.). Тетрадей не хватало, и мы писали на газетах. Одежды тёплой не было, и мы по очереди школу побросали».

Далее Зинаида Григорьевна вспоминала о военном детстве сквозь слёзы: «Шёл январь 1942-го года. Во время войны сельсовет находился в деревне Сакты. И вот маме передали, что её вызывают туда, но причину не сообщили. На улице трескучий мороз. Мы втроём, я и мои сёстры Зина и Руфа, сидели на лавке и смотрели, как мама одевается. Она утеплилась, чем и как могла, на ноги одела лапти. Нам сказала, что скоро вернётся и ушла. Причиной вызова в сельсовет был лист – похоронка с 17-ю фамилиями. Из нашей деревни была одна фамилия – это был наш отец. Когда маме сообщили об этом, ей стало плохо, и вернуться домой одна она не смогла. Маме помогли дойти домой добрые люди.

Падать духом никак нельзя было, так как маме нужно было спасти от голода нас и поддерживать хозяйство с коровой и овцами. Поэтому все работали и работали безотказно.
Позднее мы узнали, что наш отец умер от ран 7 января 1942 года и похоронен на Богословском кладбище в городе Торжок Калининской (ныне Тверской) области.

Рабочих лошадей в колхозе к тому времени не осталось. Их отправляли на фронт. В конюшнях оставили только больных и старых лошадей.

Теперь мы, дети и подростки, работали наравне с взрослыми. Уходили на работу рано, по росе. Никто не отдыхал, так как надо было до обеда выполнить норму, сбегать в лес, нарвать на обед траву (щавель, медуницу, борщовник, сныть), собрать хворост и опять же бегом домой, чтобы приготовить обед. Наскоро пообедав зелёным «супом», мы мчались обратно на работу.

В 1942-1943-х годах было очень голодно. В округе не осталось съедобной травы. Особенно часто зимой по деревне ходили, просили милостыню. Летом кормил и выручал лес. У нас в деревне из-за голода умирало много народа».

Вот что рассказала нам о своих трудовых буднях Зинаида Григорьевна: «Рабочий день у всех был ненормированным. После рабочего дня надо было натаскать воды домой и полить огород. Кое-как успевали покушать, опять слышали стук об железо. Это возле пожарки бригадир железным прутом ударял об висевший на перекладине сломанный плуг, что означало – надо выходить на работу в ночную смену.

Помню, что около пожарки был щит, на котором вывешивалась стенгазета, выпущенная учителями и учениками. Как сейчас помню, в одной из газет был нарисован колос и написано: «Каждый колос – удар по врагу!»

С наступлением весны начиналась самая горячая пора. На лошадей надежды не было, и всю работу выполняли вручную. Во время посадки картофеля плуг тянули 6 человек, и я в том числе. Плугом управляла женщина, постарше и повыносливее. Картошку бросали дети 10-12-ти лет и я в том числе.
На 1 трудодень выдавали 100 г муки грубого помола, умещавшихся на ладони. В чугунок, где варилась трава, вливали разведённую в холодной воде муку. И так на ужин, завтрак и обед. Посытнее было, когда начинала вырастать картошка.
После того, как пришла похоронка на отца, нам начали платить пособие от государства, но оно было небольшим, 56 рублей. Остальным тоже платили, исходя от количества детей. Эти деньги уходили на выплату займа.

Лошади в поле не могли работать долго, были слабые. И поэтому приказано было на боронование вывести своих коров. У нас была чёрная безрогая корова. Привязали к ней борону, с двух сторон верёвки. Нам было её очень жалко, и мы помогали тащить эту тяжёлую борону: мама с одной стороны, а я – с другой. Так и ходили втроём, пока не закончили.

Летом пололи поля с горчицей, ячменём, рожью, пшеницей, овсом, картофелем, просом. Заготавливали для ферм веткорма, силос из крапивы. Молодёжь отправляли в лес, как тогда говорили «драть лубки». Получившееся мочало отвозили в город Туймазы. Зерно и продукты отправлялись на фронт.
Независимо от того, сколько человек в семье, обязывали сушить картошку и лук для фронта. Ещё выращивали табак и обменивали его на продукты и вещи. В зимнее время вязали для солдат носки, варежки, перчатки.

Работали мы и днём и ночью. Днём серпами жали зерновые, ночью на носилках носили снопы и складывали в высокие клади, наверх снопы подавали двурогими деревянными вилами. Там стояли 2-3 опытные женщины, так как надо было уложить и завершить верхушку так, чтобы не промочило дождём. А на чём обмолачивать?

Тут история такова. Нас, 20-25 подростков 14-17-ти лет, с утра пешком отправили в село Зириклы. Оттуда мы должны были «притолкать» комбайн, так как горючего не было. Впереди под узды один человек вёл лошадь, которая была к комбайну привязана двумя верёвками. В кабине сидел и управлял Овчинников Пётр Иванович. А мы, облепив комбайн со всех сторон, толкали его по маршруту: Зириклы – Шаран – Преображенка – Писарево – Имчаг. К вечеру добрались до деревни.
На следующий день убирали урожая. Комбайн стоял на месте, мы жали серпами ту культуру, которая успела созреть. Мальчики подвозили к комбайну снопы, тот обмолачивал. Потом дальше толкали его с поля на поле. Руководил нами инвалид детства Сафонов Гаврил Степанович. Он был хорошим, грамотным организатором. Затем его сменил, вернувшийся по ранению с войны, Никитин Тимофей».

В памяти у Овчинниковой Зинаиды остался день 8 мая 1945 года: «В городе Туймазы мы получили зерно для колхоза и остались на ночёвку у знакомых. Утром прибежала соседка и сказала, что закончилась война. Мы выбежали на улицу со своими мешками. Шёл мелкий дождь. По улице шли люди с красными флагами, пели, плакали, обнимались.

Мы поспешили домой, чтобы сообщить всем, радостную весть. Остановились перекусить, так как утром не ели. После обеда мы были дома. Моя тётя Настя на крыше правления укрепила кочергу, на ней трепыхался её красный шёлковый платок. В деревне, как и в городе, кто плакал, кто смеялся.
Для некоторых этот день был со слезами на глазах, так как не у всех отцы и братья вернулись с войны».

О послевоенном периоде Зинаида Григорьевна рассказала следующее: «После войны я добровольно поехала с подругами в Верхне-Исетский район Свердловской области на торфоразработки. Была там 2 года, с 1946 по 1947-й . Работа была тяжёлая, но платили хорошо. Недалеко от нас находился завод «Уралмаш». В конце смены раздавался гудок, и люди выходили из ворот завода. Мимо нас проходила дорога, по которой пленные немцы шли к себе в бараки. Они часто останавливались и смотрели, как мы работаем. Были они в своём же солдатском обмундировании: выгоревшем, изношенном, с заплатками. Некоторые из них более-менее знали по-русски. Спрашивали сколько нам лет, сколько платят.

Показывая рукой на нашу работу, говорили: «Мужик надо», - то есть эта работа не женская, а мужская, тяжёлая. Стояли и качали головами, потом уходили к себе. Нас жалели. Ненависти к ним не было. Они такие же люди, как и мы, чьи-то отцы, братья, мужья. Это их заставили идти против нас. Я не помню, чтобы среди нас кто-то кричал на них, ругал. Мы были рады, что война закончилась».

В июле 1948 года Овчинниковой Зинаиде вручили медаль «За доблестный труд в Великой Отечественной войне 1941-1945 гг.».
После войны она вышла замуж за фронтовика из д. Юность Николаева Германа Сергеевича. Вырастили троих дочерей. Зинаида Григорьевна награждена юбилейными медалями: к 40-летию, 50-летию, 60-летию, 65-летию и 70-летию Победы в Великой Отечественной войне 1941-1945 годов. За многолетний добросовестный труд в сельском хозяйстве ей присвоено почётное звание «Ветеран труда».